Неточные совпадения
Итак, первые ночи, которые я не
спал в родительском доме, были проведены
в карцере. Вскоре мне приходилось испытать другую тюрьму, и там я просидел не восемь дней, а девять месяцев, после которых поехал не домой, а
в ссылку. Но до этого далеко.
В карцер я, положим,
попал скоро. Горячий француз, Бейвель, обыкновенно
в течение урока оставлял по нескольку человек, но часто забывал записывать
в журнал. Так же он оставил и меня. Когда после урока я вместе с Крыштановичем подошел
в коридоре к Журавскому, то оказалось, что я
в списке не числюсь.
— А — а. Вот видишь!
В Полтаве? И все-таки помнишь? А сегодняшнее евангелие забыл. Вот ведь как ты поддался лукавому? Как он тебя осетил своими мрежами… Доложу, погоди, Степану Яковлевичу.
Попадешь часика на три
в карцер… Там одумаешься… Гро — бо — копатель!
Летом 1890 г.
в Рыковской тюрьме содержалась женщина свободного состояния, обвиняемая
в поджоге; сосед ее по
карцеру, арестант Андреев, жаловался, что по ночам ему мешают
спать конвойные, которые то и дело ходят к этой женщине и шумят.
— Сейчас же убирайся отсюда, старая дура! Ветошка! Половая тряпка!.. Ваши приюты Магдалины-это хуже, чем тюрьма. Ваши секретари пользуются нами, как собаки
падалью. Ваши отцы, мужья и братья приходят к нам, и мы заражаем их всякими болезнями… Нарочно!.. А они
в свою очередь заражают вас. Ваши надзирательницы живут с кучерами, дворниками и городовыми, а нас сажают
в карцер за то, что мы рассмеемся или пошутим между собою. И вот, если вы приехали сюда, как
в театр, то вы должны выслушать правду прямо
в лицо.
А потом, как это всегда бывает
в сильные грозы, — наступила тяжелая, глубокая тишина;
в камере сухо запахло так, как пахнут два кремня, столкнувшиеся при сильном ударе, и вдруг ярко-голубая ослепительная молния, вместе со страшным раскатом грома, ворвалась
в карцер сквозь железные решетки, и тотчас же зазвенели и задребезжали разбитые карцерные окна,
падая на глиняный пол.
Ветхий потолок и дырявые стены
карцера в обилии пропускали дождевую воду. Александров лег
спать, закутавшись
в байковое одеяло, а проснулся при первых золотых лучах солнца весь мокрый и дрожащий от холода, но все-таки здоровый, бодрый и веселый. Отогрелся он окончательно лишь после того, как сторожевой солдат принес ему
в медном чайнике горячего и сладкого чая с булкой, после которых еще сильнее засияло прекрасное, чистое, точно вымытое небо и еще сладостнее стало греть горячее восхитительное солнце.
Я как рыцарь на распутье: пойдешь
в часть с ребенком — опоздаешь к поверке —
в карцер попадешь; пойдешь
в училище с ребенком — нечто невозможное, неслыханное — полный скандал, хуже
карцера; оставить ребенка на улице или подкинуть его
в чей-нибудь дом — это уже преступление.
Не помню, за какую проделку я
попал в лагерный
карцер.
Многие будущие министры (заведение было с тем и основано, чтоб быть рассадником министров) сиживали
в этом
карцере; а так как обо мне как-то сразу сделалось зараньше известным, что я министром не буду, то, натурально, я
попадал туда чаще других.